Читать онлайн книгу "Общее образование – о чём это мы?"

Общее образование – о чём это мы?
Александр Фролов


Образование в целом и общее образование принципиально различны в своих целях. Как правило, рассуждения об образовании детей беспредметны и недостаточно грамотны. Книга призвана обратить внимание родителей и педагогов на основные нелепости представлений об общем образовании, современное реальное его состояние и возможные перспективы развития.Данная книга представляет собой серию постов автора в Живом журнале, выстроенных в логической последовательности и кое-где немного переработанных.





Общее образование – о чём это мы?



Александр Фролов



Редактор Марина Фролова



© Александр Фролов, 2023



ISBN 978-5-0050-4023-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero




От автора


Образование ругают даже ленивые. Причём ругают его все как-то по обязанности, чтобы снять с себя ответственность за происходящее как в их мире, так и в общем, большом. Никто не говорит, что такое образование, и непонятно, какое именно образование имеют в виду якобы заинтересованные в нём люди. А образование – это процесс или результат формирования человеком своего образа, как в собственном представлении, так и в представлении окружающих. «Образ» в русском языке – от «резать». Что вырезал из заготовки – то и наблюдают твои современники и потомки, да и ты сам.

Образ специалиста складывается, как бы тавтологично это ни звучало, специальным образованием и удостоверяется шаманом у костра, народной молвой или соответствующим дипломом. При этом образ хорошего или плохого врача, инженера, сантехника – да какого угодно специалиста – чаще всего воспринимается нами в отрыве от общих человеческих качеств. «Дрянь человечишка, но какой токарь!», «Прекрасный семьянин, но инженер – никакой!», «Отличный педагог, но в семье – деспот!». Так что же обеспечивает именно общие человеческие качества? Ведь даже осознанный, тем более – осмысленный, выбор профессии обусловлен именно этими качествами.

«Общий» – всё в том же русском языке – «один для всех» или «всё для одного». Это значит, что для выживания в обществе (да и для выживания общества в целом) должно быть одно для всех понимание происходящего при всех различиях индивидуально-личностной эмоциональной окраски восприятия мира членами этого общества. Ведь все беды – от внешнеполитических до семейных – от непонимания сущности происходящего. «Каждый понимает по-своему» – чудесная фраза, обеспечивающая надёжный уход от ответственности за все произносимые слова. Способы понимания могут быть различными, но само понимание – всегда одно. И только поэтому мы, люди, живы. И будем жить, пока в ключевых вопросах удаётся достичь этого единого понимания.

Вот для всего этого и сложилось исторически общее образование, которое эволюционно развилось от пещерных посиделок у костра до современной общеобразовательной школы. В основе этого развития лежит эволюция мышления, которая у части людей привела к появлению думанья – осознанного сопоставления явлений для ответственной выработки решений. Без общего образования невозможно научиться думать. И, следовательно, принимать осмысленные и потому безошибочные и эффективные решения. В том числе – в плане профессионального выбора и профессионального образования. Да и вообще – в плане личной жизни.

Почему того, что выше было сказано, нет в чётком виде ни в диссертациях педагогов, ни в подкастах. Да потому, что на сегодняшнем уровне эволюции общего образования думают около пяти процентов людей. Остальные просто мыслят – гоняют картинки. Как в телефоне. Но ведь для самоутверждения надо делать вид, что думают, и потому люди говорят. Много и бессмысленно. В том числе – про образование. Как в старом школьном анекдоте: «Вовочка! Ты когда-нибудь думаешь? – Не-а. Я просто говорю – и всё». Одни просто говорят, делая вид, что думают, другие делают вид, что понимают. И в результате те и другие совершают бессмысленные поступки, пытаясь решить свои проблемы. Гонят детей в профессиональный спорт, в «Голос: дети», в финскую школу, в скорочтение… Гонят, гонят – а дети остаются необразованными, даже при наличии импортных дипломов. В лучшем случае – становятся странными временно успешными узкими специалистами. Козьма Прутков говорил, что «узкий специалист флюсу подобен». Со времён Пруткова в этом отношении ничего не изменилось, и мы, как в дурной рекламе с самостоятельными носами или ртами, живём среди флюсов.

Наблюдая безумное псевдообразовательное словоблудие на всех уровнях, я в разное время откликался на совсем уж вопиющие случаи в своём «Живом журнале». Откликался по возможности человеческим языком, порой ёрничая, но изо всех сил стараясь содействовать продвижению здравого смысла в области образования, преимущественно – общего. Хорошо понимаю, что моих «заумных» книг вроде «Технологии интеллектуального образования» и других ей подобных и связанных с этой темой практически никто не читает – общее образование не позволяет. Поэтому я решил, в помощь пытающимся найти выход для себя и своих детей, собрать часть своих статей из «Живого журнала» в определённой логической, на мой взгляд, последовательности и сшить их белыми нитками в картинку, заставляющую реально подумать.

У того, кто возьмёт в руки эту книгу, возникают естественные традиционные вопросы ко мне: «А ты кто такой?»; «А с чего ты это взял?»; «Почему ты решил, что нам это надо?». Традиционно отвечаю.

Я непрерывно работаю в общем образовании вот уже более пятидесяти лет. С университетских времён, чем бы ни занимался параллельно. И кем бы ни был – доктором физико-математических наук, главой научной школы в области физики роста кристаллов; председателем экспертно-лицензионного совета областного министерства образования; профессором кафедры клинической психологии медицинского университета; школьным учителем физики; автором технологии интеллектуального образования. И сейчас, наряду с написанием книг, работаю в сельской школе – лучшей школе на моей памяти. Так что я не тварь дрожащая, и право имею.

А взял я всё это с того, что до меня дошёл простой факт. Образование, его развитие и реализация должны осуществляться в соответствии с возможностями содержательной деятельности мозга, эволюционно сложившимися на сегодняшний день. Пришлось заняться работой над математической моделью содержательной деятельности мозга в рамках психофизиологии этой деятельности. Выявить алгоритмическую структуру научно-познавательной деятельности. Создать соответствующую образовательную технологию и надёжно апробировать её. Всё это описано в книгах и статьях.

А надо это всем. Потому что у нас – дети. Поэт, автор песен и художник Михаил Анчаров писал, что один из самых грозных видов оружия – бомбардировщик. Но нет ничего более беззащитного, чем бомбардировщик на взлёте. Наши дети – возможные бомбардировщики на взлёте. Они беззащитны перед околообразовательной безграмотностью, безответственным самоуверенным словоблудием, образовательной профнепригодностью заметной части тех, кто берётся обучать и воспитывать. Детей надо защитить.

Я старался сделать эту книгу приблизительно популярной – в смысле жанра, то есть написанной более-менее повседневным языком, без использования строгих научных терминов. Она, разумеется, не исчерпывает всех связанных с темой проблем, но должна позволить взрослому читателю расставить вешки, ориентиры на сложной траектории развития нового человека – пока он ещё юн и отвечаем за его дальнейшую судьбу мы. Те, кто уже понабивал себе шишек и хочет снизить число таких шишек у своих продолжений.

Я буду очень рад, если книга окажется полезной.




1. Общее образование – о чём это мы?


Мы привыкли к тому, что общее образование обязательно для всех. Формально, по крайней мере. Ходили в школу, потому что так надо. Для всех. Своих детей теперь отправляем. Да и внуков уже. Чему-то их там учат, что-то нравится им, что-то не нравится. А вокруг в информационном пространстве – сплошные легенды. Про двоечников, из которых только и получаются успешные люди, да и вообще олигархи. Про предметы, которые большинству вовсе не нужны – десятилетний школьник лучше знает, что ему понадобится в жизни, особенно – годам эдак к сорока. Про опять же успешных, пришедших в эту успешность из музыкальной или спортивной, но никак не общеобразовательной школы. Ну, зачем оно, общее образование? Да еще реформируем его все время – непонятно как и непонятно для чего. Наверное, чтобы лучше было. Но что это такое – так и не знаем.

В реальной взрослой жизни мы думаем о Маше или Васе – как бы она не ушла, или как бы он не запил. Или думаем о ракете, которую надо сконструировать, а то и изготовить. Но ведь ни Маша, ни Вася, ни ракета в натуральную величину в наших маленьких головах не поместятся. Да и человеческое сознание способно единовременно воспринимать весьма ограниченный объем информации. Поэтому там, в голове, все упрощается путем учета только определенных сторон того, что нас так интересует в данный момент времени. Мы мыслим не людьми, ракетами и всем другим, а их моделями, которые и формируются у нас в головах. Модель – это упрощенное, огрублённое представление о наиболее существенных сторонах того, что мы рассматриваем.

Для того, чтобы люди были успешны, модели того, с чем они сталкиваются, должны соответствовать действительности. То есть, как принято говорить, быть адекватными этой действительности. Мы не можем жить вне общества, вне общения с другими людьми. Жизнь юного Маугли хороша только в сказке. В русском языке «понять» другого человека – это дословно «поиметь», то есть, «впустить в себя» этого человека с его обликом, мыслями и поведением. И там, в себе, договориться с ним. Иначе – война всех против всех. Для понимания людьми друг друга нужно, чтобы их модели действительности были достаточно схожи. То есть как научились люди формировать модели того, в чем они живут, и обсуждать эти модели с другими людьми, так и жить будут.

Поэтому всех надо обучить формированию моделей, модельных представлений, безусловно индивидуальных для каждого по форме, но обязательно адекватных действительности. Кто-то воспринимает явление в звуке, кто-то в цвете или линии, кто-то наощупь. Главное – чтобы воспринимали и затем обдумывали то, что есть на самом деле.

Естественно, научить формированию в сознании моделей, адекватных действительности, можно исключительно при соблюдении условия продвижения в таком обучении от простейших моделей к более сложным. Это один их важнейших принципов обучения, и спорить с ним вряд ли разумно.

Простейшие модели: натянутая веревка ассоциируется с прямой линией, ёлка – с треугольником, параллелепипед обувной коробки – с автомобилем или домом. В этих случаях запечатлевается минимальное число граней явления, важных в данной ситуации (например, для играющего ребенка). Где запечатлевается? Да в мозге, разумеется. Мозг человека – это эволюционно сложившийся невероятно мощный компьютер. Примерно в 100000000000000000000000000000000000 раз мощнее, чем те компьютеры, которыми мы пользуемся в быту и на работе. На жаргоне пользователей компьютер без программного обеспечения называется «железом». Ну, тогда мозг без программного обеспечения – «мясо». Чтобы думать мозгом, а не мясом, надо это программное обеспечение поставить. Оно и сложилось в процессе эволюции, развиваясь от простого к более сложному.

Когда мы сталкиваемся с каким-нибудь явлением – ускорением протона или ласковым поглаживанием – программа формирует в мозге модель этого явления. Мозг чрезвычайно энергозатратен, и экономит в своей работе буквально на всём. Поэтому лишних, усложняющих, допущений не делается, в результате чего такая модель и является принципиально простейшей. В мозге «живут» величины – меры явлений, в том числе – форм окружающего мира. Точнее – меры моделей тех явлений, среди которых мы живём. Мозг сопоставляет эти величины, в соо ветствии с чем и отдаёт распоряжения о нужных реакциях. Из такой необходимости в мозге родилась и развилась математика – отрасль науки, изучающая величины в их соотношениях. Таким образом, простейшие мысленные модели, которые формирует сознание человека, есть модели математические. Отсюда следует, что на уровне простейших мыслительных действий необходимо развертывать, в первую очередь, математические способы описания мира, что вполне соответствует назначению математики как единственного и универсального средства такого описания. Проще всего проиллюстрировать это схемой:








Так уж работает мозг, что знаковые системы формируются на первых стадиях развития его адаптационных реакций. То есть – одновременно с формированием образных представлений. Мозг оперирует количественными характеристиками того, что дается ему в опыте, то есть величинами. Следовательно, любые способы отражения действительности при их осознании нуждаются в математическом описании. При этом образное описание, в конечном итоге, тоже сводится к знаковому. Именно поэтому простейшие знаковые математические модели ложатся в основу средства общения людей при помощи знаков и символов, то есть в основу языка. Учащиеся пятых классов общеобразовательной школы, проходящие специальный курс адаптации к предметному содержанию образования в основной школе, самостоятельно приходят к выводу, что «математика – это язык, язык – это математика». Далее (см. схему) язык, в основе которого лежат знаковые математические модели, обеспечивает формирование всех других моделей, совершенствуясь и усложняясь по мере усложнения этих моделей.

Формирование математических моделей есть наиболее яркое проявление абстрагирования – мысленного выделения определенного свойства конкретного явления и отвлечения от остальных его свойств. А это есть не что иное как наиболее существенное проявление операции обобщения. Затруднения в абстрагировании, как правило, свидетельствуют о задержке в умственном развитии, которая может сочетаться с такими проявлениями, как наличие таланта и даже вполне развитой специальной одаренности. Именно поэтому родители и педагоги зачастую пренебрегают сущностью общего образования ребенка на фоне его специальной одаренности, стимулируя таким образом формирование и развитие задержки. Вполне очевидно, что в большинстве случаев затруднения в абстрагировании могут быть хотя бы частично преодолены специальными педагогическими воздействиями, которые необходимо специально разрабатывать для работы с конкретным ребёнком.

«Физис» – по-гречески «природа», то есть то, что мы ощущаем в своей практике. Поэтому именно физические модели лучше всего удовлетворяют требованию сочетания в образовательном процессе абстрагирования и конкретизации. Таким образом, если не считать математики как языка, физика – самый простой предмет программы общего образования. «Материальная точка», «рычаг», «точечный заряд», «физическое поле» – в этих случаях процедура моделирования предельно проста— она не требует большого числа произвольных допущений. Так, в приведенных примерах пренебрегается только размерами тела, только формой, только ощутимостью органами чувств человека. В результате процедура физического моделирования должна представляться обучающемуся понятной, правдоподобной и приемлемой. У детей возникает мотивация в отношении формирования физических моделей ввиду заманчивой простоты представлений. Или, по крайней мере, примирение с осознанным введением таких моделей. Развиваясь и усложняясь, физические модели (вместе со знаковыми их представлениями) ложатся в основу формирования и развития других моделей последовательного предметного ряда. Он восходит впоследствии к адекватным моделям сложных систем – таких, как социальные (на уровне общего образования представленные, например, в обществоведении). И сопровождает, поддерживает формирование этих моделей. Ведь курс физики продолжается от трех лет в основной школе до пяти – в полной средней.

В ходе дальнейшего развития общего образования личности должен осуществляться закономерный переход к обучению формированию более сложных моделей исследуемых явлений действительности. Так, мы переходим от простейших физических молекулярных моделей вещества к физически обоснованным, на уровне электронного строения, химическим моделям взаимодействия и превращения веществ на молекулярном уровне. При этом химические модели строения и взаимодействия веществ последовательно усложняются на протяжении школьного курса – от неорганической химии к органической вплоть до элементов биохимии.

Такая логическая цепочка химических моделей приводит к представлениям молекулярной биологии. Здесь необходимо напомнить, что курсы ботаники и зоологии, подводя обучающихся к биологии через представление о клеточном строении живого, к собственно биологии не относятся. Основная задача этих курсов – ознакомление обучающихся с классификационной системой, лежащей в основе таксономической лингвистики и, соответственно, формирования понятий и введения их определений. Биология же – отрасль науки, изучающая живое на клеточном уровне. Клеточный уровень связан с рассмотрением механизмов взаимодействия сложных органических молекул, приводящего к новому качеству изучаемых систем – возникновению жизни. Здесь возникают биологические модельные представления, развивающиеся впоследствии в модели функционирования живых организмов в целом и их отдельных систем. Это в полной мере относится и к человеческому организму, в том числе – к высшей нервной деятельности и ее моделированию.

Эволюция высшей нервной деятельности приводит к формированию социальных аспектов поведения животных, которые осознаются нами в соответствующих моделях. Вершина этой деятельности – мышление – является основой общественного поведения людей, которое описывается моделями и, следовательно, законами, рассматриваемыми в курсе обществознания.

При нарушении приведенной на схеме последовательности, в частности, при ее неполноте (как, например, в большинстве случаев «профильного» обучения), осознанное формирование адекватных действительности сложных моделей явлений, при отсутствии умения и опыта формирования более простых моделей, на самом деле не представляется возможным. Следовательно, не представляется возможной и самостоятельность полноценного творческого и неразрывно связанного с ним исследовательского мышления.

Углубление в формирование всё более сложных моделей явлений действительности сопровождается в общем образовании обучением формированию моделей среды, в которой эти явления происходят и наблюдаются. Это достигается при помощи образовательных предметов «география» и «история», развитие которых обеспечивается математическими моделями, сформированными в начале общего образования и развиваемыми на всем его протяжении. Вырывание исследуемого явления из средового контекста затрудняет присвоение задачи общего образования и, следовательно, её успешное решение. Поэтому изучение географии и истории и формирование соответствующих моделей является неотъемлемой частью общего образования.

Развитие знаковых систем описания мира, формализуемых на уровне общепринятых и общеобязательных с самого начала общего образования, приводит к формированию универсального инструмента исследования мира. И если язык как средство общения людей в знаковой форме (язык математики и языки народов мира) в своей сущности и в процессе образовательной трансляции может и должен быть жестко формализован и универсален для всех, то литература всех жанров делает этот инструмент индивидуально-личностным и потому уникальным. Поэтому читать надо: развитие инструментального обеспечения исследования мира сопровождает «объектную линию» формирования моделей на всем протяжении общего образования.

Итак, сущность общего образования: оно является способом обучения формированию адекватных действительности моделей явлений. Отсюда следует необходимость универсальности структуры общего образования в целом и программ наполнения его предметного содержания для всех обучающихся вне зависимости от индивидуальных особенностей личности. И вне зависимости от того, «нравится» или «не нравится» по каким-то причинам конкретный предмет ребёнку изначально. Ведь для того, чтобы сформировать отношение к чему-либо, надо это что-либо потрогать, не правда ли? Вот программа общего образования и обеспечивает это трогание. Индивидуальность же обучающихся проявляется в личностных особенностях восприятия конкретных фрагментов содержания предметов образования. Как уже упоминалось: кто в цветовых, кто в звуковых ассоциациях, кто… В общем, кто во что горазд. Но трогает мир ручонками всех предметов. Возникающие в результате предметного образования и иных влияний сугубо личностные интересы и увлечения должны формироваться и развиваться за пределами общего образования – например, в рамках дополнительного образования и самообразования.




2. Не нравится предмет?


Сплошь и рядом в общении с учащимися (особенно – после начальной школы) приходится сталкиваться с заявлениями о негативном отношении к математике (ну, и подавно – к физике). Почти все не любят эти предметы. А еще не любят: русский язык, географию, биологию, историю, физическую культуру, информатику, иностранный язык – что там еще? Всё не любят. Спрашиваешь почему – «не моё это», «слишком трудно», «слишком сложно» и т. д. А вот на вопрос: «Что это такое?» (например, математика) разумного ответа дождаться практически невозможно. Проводили мы простое исследование: учащимся 10—11 классов продвинутых школ и гимназий города Екатеринбурга задавали вопрос: «Что такое математика?». Ответы очень обнадеживали. Один из ста человек дал вполне приемлемый ответ. Потом выяснилось, что он ранее проходил обучение в Центре «Одарённость и технологии» у одной моей сотрудницы. Примерно двадцать человек дали ответы типа: «Это наука про числа и расчеты» (часто с уточнением: «Чтобы сдачу правильно получать»). А остальные восемьдесят практически единогласно сообщили, что «математика – это когда цифры». Не говоря уже о том, что, согласно учебнику для соответствующих специалистов, оборот «математика – это когда» (путаница пространства и времени) свидетельствует о задержке умственного развития, про цифры – это уже, пожалуй, слишком. Ведь цифры – это просто знаки, и нечего их изучать, тем более – одиннадцать лет. То есть, не знают дети, что такое математика. Но не любят. И про сущность всех остальных предметов не знают. Но не любят.

В связи с этим я постоянно вспоминаю историю из своей юности.

С детства я люто ненавидел одно блюдо. И уходил из дома (благо было куда – в большой сад), когда его готовили, чтобы не доносился до меня этот отвратительный запах. Иногда не мог сдержать рвоты. Мудрые взрослые как-то мирились с этим. Время шло. Я дорос до тринадцати с лишним лет и уже вполне осознанно и усиленно занимался наукой. И у меня даже были два научных руководителя в Академии наук Казахстана, где мы тогда жили. Один из них – известный герпетолог Константин Петрович Параскив, 100-летие со дня рождения которого недавно отмечала зоологическая общественность. Я его, естественно, очень уважал и почитал. И вот раз прихожу я с гор, где провел почти весь жаркий летний день, с интересными змеями в мешке и сразу – к Константину Петровичу. Жил он в центре города (ныне – Алматы), и тогда там еще были небольшие частные домостроения. Он с искренней радостью встретил меня, отправил в летний душ во дворе и спросил, хочу ли я есть. То есть, пригласил к обеду, который явно намечался в увитой хмелем беседке. Естественно, мой молодой голодный организм торжествовал. Тут тебе все – и почесть, и утоление голода, и отдых от долгой беготни по горам. Сижу я в беседке перед чистой тарелкой, и вплывает в беседку жена Константина Петровича с блюдом этих отвратительных, мерзких фаршированных перчиков. Представляете мое состояние и его безвыходность? Не смея обидеть уважаемого мной человека, я собрал в кулак всю волю, какую только нашел, зажмурил глаза и услышал, как на мою тарелку шлепнулись один за другим два. Что там перчика – перца! Здоровенных и оттого особенно противных. И, что делать, начал. Пришел в себя только тогда, когда второй раз попросил добавки. Дело в том, что до сих пор я ненавистные перчики ни разу не пробовал. Просто ненавидел – и все.

Пришел я домой и сразу же спросил свою прабабушку, которая, в основном, ведала кухней: «Бабусь, а когда у нас будут перчики?» И Бабуся медленно поползла, оседая, по косяку двери, прислонившись к которому встречала любимого правнука.

С тех пор это одно из самых любимых мной блюд.

Вот и нелюбовь к математике и прочим предметам: может быть, сначала все же выяснить, что это такое, о чем и как? А то как-то неаккуратненько получается – любить или ненавидеть то, о чем не имеем ни малейшего представления. Соответствующие подходы есть, они хорошо развиты и апробированы. Только бери и действуй! Нет, лелеют педагоги ненавистников математических и прочих перчиков.

Инструкция по разбирательству с предметами школьной программы содержится в статье:

Чепракова Е. М., Фролов А. А. Педагогическая технология адаптации учащихся к предметному образованию в основной школе. «Образование и наука», 2015, №6.




3. А если талант?


Чрезвычайно зауженную успешность конкретного ребёнка в предметном образовании или вообще отсутствие такой успешности педагоги и родители (особенно – родители) любят объяснять наличием у этого ребёнка узко ориентированного таланта. Чаще – якобы отсутствием якобы «нужных», якобы с точки зрения системы общего образования, талантов. Да нет у системы общего образования такой точки зрения, даже если эта система в коме. Какое, спрашивается, отношение имеет талант к развитию обязательной для выживания вида и индивида адекватности мышления этого индивида? То есть, для того, чтобы не стать алкоголиком или предателем, чтобы не выпадать по неосторожности из окна или не попадать под машину – нужен особый талант?

Мы все много, очень много говорим о талантах – своих собственных, наших детей и особенно – успешных взрослых. И, как всегда, говорим непонятно о чём. Поэтому и делаем с талантами и их предполагаемыми носителями непонятно что. А раз так – то и учим непонятно чему и непонятно зачем. Вот и надо разобраться – что есть что и к чему надо стремиться, чтобы во вполне развернутом взрослом состоянии личности она, эта личность, стала достаточно успешной.

Обычно понятие «талант» ассоциируется с представлениями об одарённости, чаще всего – на уровне синонима. То есть под талантом понимают высокий уровень развития способностей, проявляющийся в творческих видах деятельности, что фактически соответствует определению одарённости. Увы, неверно понимают! Вообще-то талант – древнегреческая крупная денежная единица. Ее нельзя «развить», но можно подарить. Это – «дар», полученный от природы при рождении, то есть врожденное индивидуальное свойство личности особенно ярко воспринимать те или иные грани окружающего мира или внутреннего мира человека. Не вызывает сомнения то обстоятельство, что в отсутствие ряда выраженных патологий талантливы все дети. Только вот мы всё время неправомерно сужаем представления о таланте: видит яркие краски – талант! Издаёт сладостные звуки – талант! Различает эти звуки – тоже талант! А если соответствующий особо чувствительный рецептор зарыт где-то в месте, недопустимом для публичного упоминания? Что – не талант? Да, конечно же, талант!

Итак, таланты есть у всех, и не по одному. А как мы узнаем о них? Да через проявления в жизненной практике – вот как. Проявляется талант в деятельности – он есть для нас и для носителя таланта. Видим, что дар им получен. Он одарён. Потому и называем значимое проявление таланта в деятельности одарённостью. Ну, вот, выяснили, что человек одарён, и ждем от него (или для него?) успешности. Как много их, одарённых, сгинуло в безвестности, так никому ничего и не дав, да и самим не получив. Сколько декалитров слёз, понимающих продавленных диванов и нарубленных социальных дров.

В городе Екатеринбурге есть школа, которую создали специально для одарённых детей. Не талантливых, не мотивированных в отношении образования, а именно УЖЕ одарённых. Собрали их, объяснили им, что они одарённые. Так зачем еще учиться? Вот и не слышно что-то о реальной массовой успешности детей этой школы. Глава авторского коллектива создателей «Концепции одарённости», выдающийся психолог Владимир Дмитриевич Шадриков был чрезвычайно возмущён, узнав о таком «педагогическом подходе».

Общее образование нужно для того, чтобы человек стал реально свободным. Эрих Фромм определил свободу как «способ действий, основанный на осознании альтернатив и их последствий». Вот общее образование и должно формировать возможность этого осознания. Тогда из альтернатив человек выбирает подходящую ему, то есть представляющую для него интерес. А выбрав – публично заявляет об этом своем интересе. Такое ответственное публичное заявление о круге своих интересов древние римляне называли profiteоr. Отсюда и произошло слово «профессия». По-разному можно профессией владеть. Специалист – всего лишь пришедший в профессию человек и получивший подготовку в определенной области деятельности. А вот профессионал – это специалист, не совершающий принципиальных ошибок в сфере своей компетенции. Обществу нужны профессионалы. Общество их любит и платит деньги не за профессию, а за профессионализм. Правда, их не любят отдельные люди – профессионалы слишком погружены в свою деятельность и задают слишком высокую планку требований к качеству выполнения этой деятельности. Как же их любить? Неуютно на их фоне! Но именно они обеспечивают прогресс, да и вообще всю нашу жизнь на Земле. И как их мало – примерно единицы на десятки тысяч специалистов!

Так, может быть, ориентировать детей не на публичность или моду в выборе деятельности, которые возможно принесут деньги. А возможно и не принесут – голоса теряются, мода меняется. Может быть, надежнее ориентировать их на формирование профессионализма? Это никогда не подведёт! Но, правда, профессионализм невозможен без прохождения по цепочке «общее образование – осознанный выбор – профессиональное образование – осознанное стремление к профессионализму в процессе работы». Специалист может быть узким. Узкого профессионала быть не может. Со всеми вытекающими последствиями.

Перед общим образованием и его главной задачей – научиться строить адекватные модели действительности – все равны. Вне зависимости от талантов и устремлений. Развитие талантов – это за пределами общего образования, но обязательно на его основе.




4. А если гуманитарий?


То и дело слышишь от родителей: «Мой ребенок – гуманитарий!» И обрадованное чадо подхватывает: «Да, я – гуманитарий! И математика (а также физика, химия, биология, география, информатика) – это не моё! А ещё я не люблю историчку – у неё голос визгливый, и она ко мне придирается. От физры я освобожден (а). С обществоведом у меня конфликт – ему, видите ли, моя причёска не нравится». Так кто же он, этот наш ребенок, и есть ли он вообще в образовании? И есть ли у него хоть какое-то образование? И что такое «гуманитарий»?

Великий исследователь, которого принято относить к столпам гуманитарности, в своей замечательной книге «Этногенез и биосфера Земли» сущность этого термина рассмотрел. В давние-давние времена, при Аристотеле и после него науку понимали, как объяснение всего сущего подбором цитат из Библии и Аристотеля (ввиду богоподобного величия мыслителя). Но время шло, исследование мира развивалось, появились эталоны авторитетных исследователей – Плиний, Архимед и многие другие. И на них тоже начали ссылаться. Теперь наукой стало объяснение всего сущего подбором цитат из Библии, Аристотеля и… людей. Наука в этом понимании стала «человечной». «Гуманус» – «человечный», поэтому такой подход был назван «гуманитарным». Там же Гумилев отмечает, что в эти времена и позже оригинальные исследования (не цитатничество) назывались «естественными», чего бы они ни касались – физики, истории или языка. Так что исторически «гуманитарность» (по Гумилеву, а с ним, как с главным гуманитарием с точки зрения обывателя, не поспоришь) – это просто и всего лишь цитатничество. Если проследить за кульбитами современных «гуманитариев», так оно и есть.

Гуманитарии по-видимому, почувствовали себя неуютно в научной среде, и, как водится в таких случаях, создали «свою науку». Более того – «свои науки», много своих наук. Интересно, а вообще-то сколько существует наук? С детьми на уровне пятого класса рассматривается такая метафора, приведенная в моей книге «Технология интеллектуального образования».

Как только мы сталкиваемся с принципиально новым для нас явлением, к нему тут же протягиваются «ручки», которые «ощупывают» предмет нашего интереса.

– «Оно живое!» – говорит первая «ручка».

– «Оно из Северной Африки!» – говорит вторая.

– «Его впервые обнаружили и описали в период правления Тутанхамона!» – подхватывает третья.

– «Оно имеет форму правильного шестиугольника!» – четвертая.

Первый вопрос: «Откуда эти „ручки“ протянулись к явлению?»

Дети, которых, как правило, заинтересовывает этот рисунок, живо реагируют на вопрос, и либо отвечают: «Из головы!», «Из мозга!» либо делают соответствующий жест, заменяющий (дублирующий) такой ответ.

Второй вопрос: «Как называются эти „ручки“?»

Дети безошибочно и дружно отвечают: «Биология!»; «География!»; «История!»; «Математика!»…

Третий вопрос: «А то, что узнали эти „ручки“, собирается в отдельные ёмкости или в одну, общую?»

Ответ: «Конечно, в общую!»

Эта общая ёмкость и называется наукой. Она едина и единственна. Даже дети с легкостью приходят к самостоятельному выводу, что «ручки» вырастают из науки, следовательно, являются ее отраслями.

На уровне словаря для аспирантов: «Наука – важнейшая сфера человеческой жизнедеятельности, лежащая в основе развития современной цивилизации, ориентированная на получение истинного знания об окружающем мире и самом человеке, которое можно воплотить на практике». А раз она, наука, одна-единственная, то и структура ее одна и та же при рассмотрении любых явлений, и язык один. Это подтвердило специальное исследование профессионального мышления докторов наук, описанное в книге «Технология интеллектуального образования». Так что «гуманитарность» в обывательских декларациях – чаще всего просто способ ухода личности от ответственности перед собой и перед обществом за свою в лучшем случае однобокость, в худшем – несостоятельность. Впрочем, это одно и то же. Особенно если это навязывается другим людям, вызывая их однобокость и несостоятельность.

Закон об образовании и основанный на нем стандарт четко и ясно требуют научности общего образования. В таком случае попытки расщепления науки на секции (или секты?) являются как минимум неправомерными. Пропаганда этого расщепления в образовательной среде, ломающая представления детей о научном познании, об устройстве мира, о единстве общего образования как культурной основы существования современного человека (да и человечества) – просто преступна и, по-хорошему, должна преследоваться по закону. Ведь в итоге ломаются судьбы детей, становящихся впоследствии недообразованными, а то и вовсе необразованными недоучками с серьезно урезанными возможностями.

Как сейчас выглядит результат «гуманитарного» образования? Не надо далеко ходить, глянем на телеэкран. Было такое дивное телешоу – «Безумно красивые». По-видимому, оно было умышленно создано для демонстрации достигнутого в обществе уровня того, что выдающийся психолог Марина Александровна Холодная назвала «функциональной глупостью». Пара блондинок в студии позиционирует себя (дословно!) как гуманитарии. Опять же дословно: «Математика, физика и химия – это не моё!» Им задается вопрос: «Где находится государство Израиль?» Одна из них говорит: «Я там была, но не знаю, где это». После долгих обсуждений и рассуждений (!) выясняется, что государство Израиль находится на юге Северной Америки.

Кем бы ни были по профессии эти милые девушки (они – обладательницы «высшего образования», гуманитарного, разумеется), хотели бы вы иметь с ними дело как со специалистами? С врачами, например? Или с юристами, экономистами и пр. и др.? Или, просто с женами? Дело не в том, что это блондинки. Молодые люди им не уступают. В не таком уж далеком прошлом они все объединялись одним именем нарицательным – митрофанушки. Кстати, классический Митрофанушка сегодня не так уж и фантастичен. Просто он – гуманитарий. С раннего детства, а затем – из профильного класса профильной гимназии профильного образования, отщепившегося от образования общего.

Так гуманитарий ли ваш ребенок? Хотите ли вы видеть своего ребенка таким «гуманитарием»? С последующей судьбой, разумеется.




5. Да с чего ей взяться, мотивации-то?





а) Да, мама?


Конечно, мотивация и демотивация в отношении общего образования – в первую очередь – заслуга или «заслуга» родителей. Через систему ценностей, сложившуюся у них, родителей, в результате своего, как им кажется, понимания собственного и чужого жизненного опыта. Под влиянием средств массовой информации, в том числе – рекламы. Средства массовой информации в основной части своей деятельности ориентированы на поддержание внутренней политики государства. А эта политика в любом государстве связана с затыканием постоянно возникающих дыр. Любой ценой. Нужны физики – всех зовём в физики. Был в своё время такой фильм «Девять дней одного года». Физические факультеты университетов были забиты до отказа. Лучших отбирали, а остальных, которые думали, что главное – диплом физика, отправляли в отвалы. В знаменитые девяностые годы, при разрушенной экономике, все рванули в экономику. Больше всех старались родители. Большинство думали, что экономика – это что-то вроде торговли, а где торговля – там деньги. На меня и одного из моих сыновей, отправившегося в те годы на биологический факультет университета, смотрели как на обречённых на жизненную неудачу недоумков. Не просто смотрели, но и говорили. Ну, и где большинство этих экономистов? Известно где – торгуют на вещевых рынках. А мой сын – немецкий профессор-биолог. То же было с менеджерами. Искать их там же. Сейчас, когда падают ракеты, всех с детсадовского возраста зовут в инженеры. Подождите, скоро позовут в учителя. Вещевые рынки и коммунальные службы всегда нуждаются в кадрах и не особенно разборчивы. Так, может быть, не метаться, как житель российского Севера, попавший на восточный базар, а включить мозг (если программа поставлена) и подумать? Ваш конкретный ребёнок – это именно ваш ребёнок, и никому до него, конкретного, дела нет. Все решают свои задачи. И государство, и родители. Надо бы и о судьбах конкретных детей подумать. А начинается-то всё с программы компьютера по имени Мозг, которую может поставить только общее образование.

А реклама… Она заполонила всё информационное пространство. Все пытаются с её помощью решать свои задачи. Через формирование системы ценностей. Чаще всего – ложных. Ложных, потому что реклама по определению завышает ценность рекламируемого продукта и связанных с ним норм поведения. Чаще всего она просто указывает на ненужность реального образования. В первую очередь – общего. Что тут думать – ковать надо!

Ох уж эта реклама! Девочка ханжеским голоском, пытаясь самоутвердиться и в то же время угодить маме, говорит: «Ведь волосы же – наша гордость, да, мама?». И предполагается, что мама ответит: «Да, конечно, доченька! Именно волосы – наша гордость!». Да, конечно, с такими шикарными волосами девочке уже не так и обязательно по-настоящему учиться. Правда, при этом надо помнить, что ближайшие родственники волос – рога и копыта. Так что судьба девочки: «У вас рога такие, копыта очень стройные и добрая душа». Больше-то у нее ничего нет. Такого, чтобы гордиться.

Волосы приходят и уходят. Жизненные ценности и требования остаются. С чем остаются те, у кого волосы – предмет гордости? Как и потерявший голос знаменито певший мальчик – с бидончиком пива. Ну, с каким-то аналогом этого бидончика.

Почему бы не предположить, что гигиена и вообще культура ухода за собой – просто норма цивилизованного человека? Зачем женщине шикарные волосы? С точки зрения мужчины – для того, чтобы потрогать, погладить, зарыться в них лицом, наконец, дернуть как следует в порыве страсти. А дальше? А поговорить? Чаще всего и оказывается, что не о чем: все коммуникативные возможности ушли в волосатую гордость. Конечно, в роли волос как предмета гордости могут выступать и другие атрибуты: подвергнутые депиляции конечности, отбеленные зубы, ухоженная кожа лица и других частей тела, ногти… Что еще? Да ничего, вроде все перечислил. А остальному, общему для всех людей, надо учиться. В процессе общего образования. Это уже хоть какое-то напряжение мозга, и даром для личности оно не проходит.

Красота – это мера адаптивности системы, то есть мера того, насколько успешно система может приспосабливаться к миру и его изменениям. Все внешне проявляющиеся качества человека, о которых выше было сказано, рассматриваются как проявления красоты, поскольку они говорят об этой самой приспособляемости. Здоровая кожа, здоровые зубы, здоровые волосы, ногти (они же копыта стройные) – все указывает на функциональность для обеспечения адаптивности. То есть дают надежду на то, что дети выживут и будут еще краше. Таковы уж требования прогресса. Очень трудно предположить, что природный (эволюционный) отбор идет только по одному-двум каким-то явно второстепенным для выживания вида признакам. И если природа одарила ребенка такими вот отборными признаками, так не сомневайтесь, что и о мозге она тоже позаботилась. В той же мере. Иначе она не умеет, у нее системный подход. Даёт длинные ноги – даёт и длинные мозги. Исходно, на уровне возможностей. Это уж потом, не от великого ума образователей и воспитателей, система искусственно раздергивается на не связанные между собой части. Знаете, как в одной из последних реклам: комната, в ней многоэтажные нары, на нарах – где нос, где рот, где… Хорошо, что пока еще рекламщики умеют останавливаться в деталях. И все эти детали чихают, кашляют, потребляют «Називин», «Дифлюкан» и прочие лекарства. А человека, как целого, нет. У человека все же главный орган – мозг, обеспечивающий его человеческую целостность. И его состояние может сделать кривоногого красивым, а дивноволосую – тупой жабой.

Так, может быть, все же родителям да и обществу в целом следует сделать приоритетным для развивающегося Человека Современного именно формирование разумности? Для чего и сложилось в процессе эволюции общее образование. Чтобы девочка в рекламном ролике могла сказать, тряхнув роскошными волосами: «Наш разум – наша гордость и основа нашей красоты. Да, мама?». А уж что там еще рекламируется – дело десятое. Умная мама для умной девочки не купит глупый шампунь.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/aleksandr-frolov-11190269/obschee-obrazovanie-o-chem-eto-my-44555995/chitat-onlayn/) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения